Разорванные в клочья дома, заминированные нацбатами улицы, жизнь в подвалах, ужас, страх и одно лишь желание — выжить. Приехавшие в Коломну беженцы из Мариуполя рассказали журналисту KS, как хватались за последнюю надежду, как в одночасье стали для ВСУ живым щитом, как чудом выбрались из разрушенного города.
Татьяна пришла в нашу редакцию за вещами с пятилетним сыном Германом и женой родного брата Натальей. Они всей семьей эвакуировались из Мариуполя, где последние два месяца укрывались от обстрелов в темном сыром подвале. О том, что происходило в родном городе, женщины вспоминают со слезами на глазах: «Не думали, что окажемся в таком аду».
«Часть жителей смогла выехать из города по гуманитарным коридорам, организованным российскими солдатами, но сотни тысяч людей не успели и вынуждены были прятаться от обстрелов в подвалах жилых домов, — вспоминает Татьяна. — В первые дни напряженная обстановка в Мариуполе почти не чувствовалась. Работали магазины, парикмахерские, ходил общественный транспорт. Возникла лишь небольшая продуктовая паника — с полок магазинов начали пропадать консервы, крупы, питьевая вода. Возле банкоматов толпились очереди — люди пытались снять наличку. Много мариупольцев толпилось на заправках: жители закупали впрок бензин на тот случай, если все же придется покидать родину. Я до последнего не верила, что будет такое. Первый тревожный звоночек раздался, когда я своими глазами увидела, как к заводу «Азовсталь» стали стягивать тяжелую военную технику, это было 23 февраля. А уже 24 февраля стали доноситься раскаты взрывов. Первым делом я заклеила скотчем все окна в квартире, чтобы они не разбились, и пошла в магазин за продуктами. Купила консервы, вермишель быстрого приготовления, воду, залила в бак машины бензин. Многие наши соседи садились в автомобили и двигались к блокпостам. У меня мысли уехать вообще не было. Видимо, я не осознавала, что происходит. Первые три ночи мы оставались с сыном в квартире. Матрасы стелила прямо в коридоре, у несущих стен. Было очень страшно, я почти не спала и вздрагивала от каждого хлопка. Потом начались перебои со светом — его то включали, то выключали. Затем отключили отопление, воду и газ. Следом пропали сотовая связь и Интернет. Это было ужасно, потому что связь с родными и внешним миром прервалась. Еще спустя несколько дней в городе начались сильные обстрелы. Стало по-настоящему жутко. Магазины и аптеки закрылись, купить лекарства и продукты стало негде. Снарядом разрушило соседние дома. Нам пришлось спускаться в подвал…»
По словам Татьяны, в подвале сидело много семей с детьми. Там было темно и тесно. Люди кутались в одеяла, чтобы согреться, спали на бетонном полу. В качестве светильника использовали консервную банку: заливали в нее масло и вставляли свернутый из тряпок фитиль. Хватало на целый день. Еду готовили на костре в перерывах между стрельбой.
«Готовили еду на мангале, — продолжает свой рассказ Татьяна. — Выходить из подвала было страшно. Мы дожидались, когда стихнут обстрелы, и потихоньку выбирались наружу, чтобы вскипятить чайник и заварить лапшу быстрого приготовления. Запасов еды оставалось все меньше. Однажды попытались поставить мангал в подвале у отдушины — в нее хорошо тянуло, но ВСУ засунули в отдушину автомат и приказали: «Тушите или выходите!» Они относились к нам ужасно. Нацбатальоны не выпускали нас из города, а уезжающим грозились стрелять в спину. Так и говорили: «Попытаетесь уехать — расстреляем!» Им было все равно, кто перед ними — женщины, старики или дети. Они просто расстреливали город из «Градов», танков, крупнокалиберного оружия. Стреляли по больницам, школам, жилым домам. Человек для них ничто… Некоторые кварталы в Мариуполе снесены под ноль. Я никогда даже в фильмах про апокалипсис такого не видела: машины ударной волной забрасывало на крыши пятиэтажек. К сожалению, фотографии не уцелели: нам приказали все удалить. ВСУ пытаются скрыть любую информацию. Почему, думаете, людей не выпускают? Чтобы они не рассказали правду о зверствах украинских нацистов!»
Татьяна признается, что встречаться с бойцами ВСУ боялись. Если издалека видели синюю повязку, старались спрятаться. Женщина вспоминает, что на улицах лежало много убитых, их не хоронили. Нацисты строго запрещали это делать, угрожали убить за малейшую попытку закопать трупы. Иногда удавалось захоронить тела на детской площадке (там песок и проще копать) или в воронке от разорвавшегося снаряда. Кто-то ставил на месте таких захоронений деревянные кресты и самодельные таблички.
«Это невыносимое зрелище, — говорит женщина со слезами на глазах. — Посреди города настоящие братские могилы. Мы знали о зверствах нацистов по школьным учебникам, по рассказам ветеранов Великой Отечественной войны, а теперь сами стали невольными свидетелями этих зверств».
Между тем число раненых росло с каждым днем. Живых спускали в подвалы, пытались оказать помощь. Нужны были обезболивающие, антибиотики, бинты, но этих средств совсем не осталось. Тогда раны зашивали наживую. Татьяна, косметолог по роду деятельности, когда-то прокалывала уши и пупки. Но разве она могла представить, что ее навыки пригодятся здесь, в подвале? Она зашивала раны обыкновенными швейными иголками и нитками. Люди стонали так громко и мучительно, что Татьяне до сих пор кажется, что она слышит их крики.
«Самым ужасающим для меня стал момент, когда я увидела собаку, которая несла рваный сапог, а из него торчала человеческая нога, – вспоминает наша собеседница. — Мой сын стоял рядом и спросил: «Мама, что это?» У меня словно ком застрял в горле, я не знала, что ответить, просто закрыла ему глаза, а сама разрыдалась. Эта картина до сих пор у меня перед глазами. Боюсь, я никогда не смогу этого забыть… А еще в нашем подвале сидела беременная женщина. Она была на девятом месяце, пришло время рожать. К счастью, среди нас оказалась врач-гинеколог, она отвела роженицу в подъезд, где собиралась принять роды. Однако в самый ответственный момент в дом ударил снаряд. Врач прикрыла своим телом беременную. Та чудом уцелела, а вот врач нет… Мы завернули ее в белую простыню, отнесли во двор и прикрыли листами железа».
К беседе присоединяется Наталья, невестка Татьяны. Она бежала из Мариуполя с трехлетней дочкой на руках. В июле Наталья во второй раз станет мамой.
«Этот подвал я запомню на всю жизнь, — рассказывает Наталья. — Все время, что мы в нем сидели, до нас практически не доходило никакой информации. Ни о каком зеленом коридоре ВСУ не говорили и выводить нас не собирались. Мы потеряли вообще какую бы то ни было связь с миром. Украина забыла нас, оставила на верную смерть. Нас могло в любую минут завалить обломками дома, и мы оказались бы погребены заживо. Все — маленькие дети, старики, больные, инвалиды! Среди нас была 88-летняя бабушка, заставшая Вторую мировую войну. От сильного стресса у нее помутилось сознание, она начала бредить, кажется, сошла с ума. Старушка прятала вещи, бормотала что-то невнятное, вспоминала Гитлера. Видеть это было невыносимо… Иногда отчаяние накрывало так сильно, что хотелось выбежать из подвала, сеть в машину с дочерью и нажать на газ. Либо меня убьют в подвале, либо по дороге. Я молила Бога лишь об одном: чтобы все случилось очень быстро, чтобы моя дочь не видела, как я умираю».
Наталья не сдерживает слез. Немного успокоившись, она продолжает:
«Мы решили, что из города надо уезжать, когда начались уличные бои и усилились обстрелы. Это был наш последний шанс. Мы решили использовать последний шанс. Выезжали в чем есть под обстрелом «Градов» на своей машине. Уезжали двумя рейсами. Первой ходкой выбрались пятеро, второй еще шестеро человек, а также кошка с собакой. За рулем автомобиля сидел отец Тани. Нас спас Бог. Выезжали через ДНР, родители там и остались, а мы приехали в Коломну. Назад не хочу, даже если наступит мир».
«От всей нашей семьи хотим сказать большое спасибо коломенцам, которые не остались равнодушны и помогли нам деньгами, одеждой, продуктами питания. Особенно трогательно, что люди приносили совершенно новые вещи, даже с бирками. Кто-то угощал домашними соленьями, вареньем, свежей выпечкой, конфетами. Мы искренне благодарим всех, кто не прошел мимо нашей беды», — добавила Татьяна.
Kolomna-spravka.ru
